Расскажу только о двоих. Уверен, что и третий под стать своим товарищам, но о нём пока нет материалов. Его помню в детстве мальчишкой, когда Федя Власов был подпаском у своего отца. Вместе пасли сельское стадо коров. Старший Власов светлоусый, с добрыми глазами на утомлённом и худощавом лице. Однажды мы оказались с ним в ночном, куда с ребятами гоняли колхозных лошадей. Запомнился отец Феди ещё потому, что нам – ватаге ребятни, окружившей костёр – он рассказывал всю ночь сказки. А в этих сказках говорилось о геройстве, удали, доброте, справедливости. Так и слушали его, не смыкая глаз всю ночь, время от времени уточняя вопросами детали событий в тут же сочиняемых им сказках.
Но сейчас о двоих Дягилевых. Они однофамильцы. Двое из одиннадцати Дягилевых, ушедших из Львовки защищать Родину.
Может быть, когда-то предки их и были связаны кровью, а пока что общее у Петра и Алексея было то, что оба они вышли, как и Федя Власов, из бедняцкой среды. Состояние их родителей можно определить одной фразой, слышанной как-то во Львовке, – «они досыта и лаптей-то не носили».
Безысходная нужда, беспросветная бедность доколхозной деревни не давала развиться и проявиться во всей силе способностям, задаткам, которые таились в людях. Видимо, не случайно деда у Петра – рассудительного и универсального умельца – звали в шутку «Профессором», а отца за сноровистость и умение – «Ловким». Но от этого они богаче не стали.
Родители же Алексея Дягилева, ко всему, были обременены большой семьёй. Семь ртов, как птенцов в гнезде, надо было прокормить, обуть, одеть. И если с едой как-то перебивались с хлеба на квас, с кваса на воду, то о приобретении новой одежды речи не было. Перешитые, много раз перелицованные поддёвки, старые шубы шли на одежонку. Рубашонки и портки были из домотканого. Обувью служили лапти, да и те в холодную пору. В остальное время, едва сходил снег – босиком. Так и в школу ходили.
И хотя те и другие Дягилевы были людьми работящими и их фамилия соответствовала слову «дяглый», что значит «крепкий, здоровый, сильный», крестьянский труд на хилых клочках земли достатка не давал.
Пётр Дягилев
– Я хорошо помню Петю Дягилева (о нём мы подробно писали в нашей газете в № 30 за 2017 г. в статье «Последний бой подводника Дягилева» – Виктор Ошарин), которого в деревне ласково звали Петенькой. Может быть, из жалости, потому что рос без матери сиротой. Но, скорее всего, за доброту и отзывчивость, за дружеское расположение к людям, доброжелательность, участие. Во всяком случае, он остался в моей памяти с детства именно таким безупречным. И если бы ему довелось, как деду и отцу, жить во Львовке, то, наверное, звали бы его «Добрым».
Позволю себе привести только одну выдержку из письма Пети, которое он посылал в марте 1942 года родной тётке: «Тётя, послал я вам денег 300 рублей. Если вы нуждаетесь в деньгах, быстрее напишите, я смогу вам в этом помочь, пока у меня есть возможность».
Петру пришлось служить на лодке под командованием Героя Советского Союза капитана третьего ранга Е.Я. Осипова. Походы лодки были до отчаянности дерзкими.
Известно, что экипаж подводной лодки – это коллектив, спаянный единством действий, дружбой, взаимоуважением, выручкой. От действий одного могла зависеть не только судьба другого, но всего экипажа и лодки. И это понимал каждый. Каждый обладал высоким чувством сознания и ответственности. Для такого коллектива как раз и подходил со своими личными качествами Пётр Дягилев.
В войну фашистский военный флот блокировал Финский залив противолодочными средствами. Гитлеровцы кричали, что русский Балтийский флот парализован. По их расчётам, вероятность гибели советских подводных лодок была стопроцентной. За таким, как им казалось, заслоном фашисты могли чувствовать себя на Балтийском море спокойно.
Но высокое мастерство и мужество советских подводников опрокинули расчёты врага. Сквозь все преграды советские подводные лодки прорывались в открытое море, в их числе и лодка, на которой служил Пётр Дягилев.
Только за один боевой поход «Щука», на которой служил П.Дягилев, форсировала минные заграждения противника более пятидесяти раз. Спокойно и просто в своём письме он пишет: «…Скоро опять пойдём в море громить немецких оккупантов». В другом: «…Тётя, за письмо сердечно благодарю, я очень рад сообщению, что мой отец находится на фронте. Будем бить врага всей семьёй (его брат Самсон тоже воевал) и за вашего сына Петю отомстим сполна…»
И мстили. Точно в цель шли выпущенные с лодки торпеды. На одной из них трюмный машинист старшина второй статьи коммунист Пётр Дягилев вывел мелом: «За Советскую Родину!», а на другой – «За милую Родину!». Знать, помнил он в это время свою деревню Львовку.
В этом походе лодка потопила четыре корабля врага. За успешное выполнение боевых заданий и проявленные при этом мужество и отвагу экипаж лодки был удостоен правительственных наград, Пётр Иванович Дягилев – ордена Красного Знамени.
В октябре 1942 года экипаж «Щуки», находясь в очередном боевом походе, узнал по радио, что их лодка стала Краснознамённой – награждена орденом Красного Знамени. В том октябрьском походе 1942 года экипаж лодки потопил ещё три корабля врага. Орденом Отечественной войны II степени удостоила Петра Дягилева за этот поход Родина.
Летом 1943 года Краснознамённая лодка ушла в очередной боевой поход. Но из него моряки на базу не вернулись. С лодкой погиб весь экипаж. Подробности гибели до сих пор неизвестны. Есть предположение, что лодка подорвалась на вражеской мине.
Но память о героическом экипаже бессмертна. Сегодня, проходя через меридиан бывшего противолодочного рубежа военных лет, боевые корабли отдают воинскую почесть погибшим славным морякам-подводникам, среди которых и Пётр Дягилев из Львовки.
Алексей Дягилев
Алексей Дягилев, служивший на подводной лодке на Северном флоте, в суровом Баренцевом море, рассказывает, что боевой поход – это, в первую очередь, испытание моряков, экзамен на прочность силы духа, стойкость, выносливость. И уточняет:
– В поход приняли топливо, воду, боезапас, продукты. Надели стёганые ватники, валенки, шапки. От морского оставались только тельняшки да ремни с якорем на бляхе. В открытом море вахта по четыре часа, через восемь. Это когда в нормальном походе, не в бою. Когда боеготовность, то у всех сплошная вахта. Холодный металл внутри отпотевает, покрывается влагой. Сверху капает, одежда влажная, валенки мокрые – зябко. Лицо и руки через некоторое время становятся заскорузлыми, потому что морская вода без мыла грязь не отмывает. Хлеб получали первые три дня, потом сухари. Питьевая вода строго по норме. Опустишь сухарь в суп, а он всё жидкое выпьет, и вместо супа оказывается жидкая каша. И хотя всё есть: и масло, и икра, и мясо, и шоколад, а без мягкого хлеба трудно…
Ко всему теснота, ограниченное пространство. И так десять, двадцать дней, а то и целый месяц…После долгого пребывания под водой при всплытии хватишь свежего воздуха, голова закружится так, что на ногах еле устоишь. Будто затянулся крепким табаком после годового пребывания без курева.
А вот как описывает в своей книге А.Стребыкин «Подводники с Тихого» один из походов подводного судна: «…Лодка пришла в отдалённый район и открыла радиовахту. Через несколько дней получили радиограмму: «У мыса Нордкап транспортов – 5, миноносцев – 5, сторожевиков – 6, тральщиков – 4, сторожевых катеров – 10, курс – 80, ход – 8 узлов». Пройдя под килем охраны, всплыли под перископ. Оказались в центре армады. Произвели атаку. Транспорт тонул, сторожевик исчез сразу. Лодку долго бомбили. Около двухсот глубинных бомб было сброшено, лодку на глубину 120 метров вдавило в грунт. Полностью вышла из строя носовая аккумуляторная батарея. Электрики коммунисты Герман Поколев и Алексей Дягилев быстро наладили аварийное освещение. Возникший пожар быстро ликвидировали. Бомбёжка продолжалась 17 часов. Лодка своим ходом добралась до базы и стала в ремонт».
Вот так: буднично, сухо, как в судовом вахтенном журнале. А ведь лодка лодкой, но в ней люди, советские моряки, без них это груда металла. Они потом на этой лодке дошли до дня Победы!
Александр Пронягин, ветеран войны и труда, заслуженный работник МВД СССР
Оставить сообщение: