– Знаете, как трудно осенью из родного гнезда уезжать, а как начинается весна, меня тоска одолевает, хочется домой скорее в земле пошевыряться, своим родным селом полюбоваться, – говорит Пелагея Гавриловна. – Раньше наш дом в центре села стоял, наши предки все здесь жили. А село наше знаменитое, пушкинское. Имение Пушкина было на берегу нашего пруда, здесь Пушкин писал про Лукоморье, сказку про Балду сочинял. На берегу озера посёлок Пушкинский стоял в два порядка. В советское время не провели газ в Кистенёво, стал народ отсюда разъезжаться. А надо было бы здесь заповедную зону сделать. Люди жили здесь трудолюбивые, земли богатые, места красивые – хоть санаторий строй! Но, к сожалению, всё порушилось: и школа, и клуб, и магазин. Хотя всё мы строили, когда были комсомольцами.
Рассказывает Пелагея Гавриловна, что в её роду были долгожители и в семьях рождалось много детей. Со стороны матери прадед Герасинькин умер, когда ему исполнилось 100 лет. У него было 11 детей, родилось пять девочек и шесть парней. И все выжили. Вся округа Герасинькиных – это по линии матери, а Герасимовы – это по линии отца.
– Моего отца Гаврила вырастил дядя, потому что деда забрали в рекруты на 25 лет, он ушёл в армию, а жена (бабка Ненила) осталась беременной. Потом дед воевал и на гражданской войне, дослужился до унтер-офицера да там и погиб. А бабка Ненила у барина работала, случился у неё роман с приказчиком. Вот родился ещё сын Ваня, а бабка в возрасте 28 лет умерла от тифа. Детей забрал к себе дядя, хотя у самого было шестеро.
Не бросали тогда детей. Даже после войны Великой Отечественной, когда голод был страшный, если в семье оставались без кормильцев дети, им соседи помогали чем могли, старались, чтобы все выросли. Не то что сейчас – детей продают да в помойку могут выбросить или забить насмерть. Детей обижать нельзя ни при каких обстоятельствах. Вот мама на нас никогда не кричала, хотя и тяжело ей с нами было. А сейчас чтоб рождаемость повысить в стране, считаю, что надо запретить аборты (хотя бы на время), а деньгами народ не заманить.
Пелагея Гавриловна помнит себя с четырёхлетнего возраста. Когда началась война, в избе собралось много народу, все плакали. Отец Гаврил Андреевич Герасимов нёс её на руках до Лабазинок (место на краю Кистенёва). Больше она его не видела.
– Ушли они на фронт вместе с односельчанином. Три месяца жили в Дзержинске, их там готовили к войне в учебке, – вспоминает П.Г.Сикунова, – потом эшелоном повезли на оборону Москвы. В вагон, где ехал отец, попал снаряд. Всех солдат разметало вдоль путей. Это было на границе Смоленской и Тульской областей в районе плодоовощного совхоза. Об этом рассказал маме односельчанин, с кем их призвали на фронт. Одно письмо лишь прислал домой отец: «Анна, береги детей и не продавай тёлку. Нас формируют на защиту Москвы». А до войны-то не доехал… Маме пришло извещение, что отец погиб смертью храбрых.
Всю войну мать работала в колхозе им.Молотова. Нас с младшим братом Виктором практически спасла старшая сестра Мария. Ей тогда было 10-12 лет, она собирала хворост и коровьи лепёшки, чтобы топить печь, добывала еду. Бегали с ней в луга к Аносову собирать козлятник, коновник, дикарку и косматики. Есть всегда очень хотелось, а в 1945 году я пошла в школу.
Наша первая учительница сейчас на Мещерке живёт, ей 97 лет. Зовут её Раиса Васильевна Кураева (в девичестве Митрошина). Учиться мне нравилось, закончила четыре класса в Кистенёве и три в Апраксине без троек. Учителя настаивали, чтоб я шла учиться дальше в Черновское. Но мы очень бедно жили, голодно, не было никакой одежды, в школу не в чем было ходить, поэтому пришлось бросить учёбу и идти с мамой работать. Это было в 1952 году. Она учила меня косить, жать, вязать снопы. В 14 лет я уже работала наравне со взрослыми. Бригадир нас наряжал на работу. В 1957 г. мама мне посоветовала выходить замуж. «А то брат Витька должен из армии прийти, жить в избе тесно всем будет». Тогда мы слушались родителей. Тётки присоветовали парня, который в келье нас танцевать учил. Он был непростой, образованный. Учился в Правдинске, потом в Богородске на мастера хлебобулочных изделий, служил в армии в Якутске в штабе писарем. У него была другая подруга, но там у них разладилось, и мы с ним подружились. А после того, как мы поженились с Виктором Алексеевичем Сикуновым, он отучился ещё и в Васильсурске на ветеринара. Помню, рубаху ему тётки привезли из города. Одеяло вскладчину сшили в Б.-Казаринове перед свадьбой. Бедно жили, но этого не замечали.
Мы поселились в маленьком домике со свекровью. Та наотрез отказалась уезжать из Кистенёва в Болдино, как делали многие. На деньги, вырученные от продажи скотины, построили просторный дом. Нажили троих детей: Галину, Валентину и Алексея. Их вынянчила свекровь – бабушка Дуня, а мы с мужем работали.
В то время я дояркой была и «доярила» 32 года без выходных и отпусков. Руками надо было подоить три раза в день 16 коров. Да ещё дома скотина: две коровы, телята, поросята. Забот хватало.
Мы комсомолки, участвовали в социалистическом соревновании. Иногда нас награждали часами! А работали дружно, весело, с песнями. Задорили нас этими соревнованиями.
За свою работу в колхозе им.Ленина Пелагея Гавриловна имеет нагрудный знак «Мастер высоких надоев», орден Трудового Красного Знамени и знак «Победитель социалистического соревнования».
– Облегчение нам было ближе к пенсии, – продолжает П.Г.Сикунова, – сделали двухсменку, механическую дойку, молокопровод. Всего семь лет пришлось поработать в таких условиях. Думала, как это я буду на пенсии жить, без работы, мы по-другому не умеем. Хотели с мужем богатства какого-то нажить, а даже машины не купили. Вместе прожили 53 года. Всё наше богатство в детях, внуках и правнуках.
Пелагея Гавриловна тепло вспоминает и свекровь, которая на войну проводила сына и мужа. Сын пропал без вести, а на мужа пришла похоронка, но она ждала его всю жизнь. Бережно хранила единственное письмо на папиросной бумаге, пришедшее от него с фронта. Выучила это письмо наизусть: «Дуня, пришли мне табаку и сухарей. У меня распухли ноги, находимся в окружении в Карело-финских лесах и, наверное, не выйдем». А потом целый лист с обеих сторон исписан тем, что он передаёт поклоны всей своей многочисленной родне. Видимо, чувствовал приближение своей кончины.
– Меня свекровь только за то ругала, – говорит Пелагея Гавриловна, – что я много читала. Сяду есть и в книгу уткнусь. Я и сейчас люблю читать. Перечитываю в настоящее время роман Шолохова «Тихий Дон». А вот книги современные порой в руки не хочется брать из-за того, что там интимные сцены описывают или пишут про убийства. По этой же причине не люблю телевизор. Люблю слушать радио, оно для души. А ещё мне внучки наказали переписать все песни старинные, я их в блокнот более ста написала. Собираю вырезки понравившихся стихов, заучиваю их наизусть, и статьи из газет про своих знакомых. А ещё очень люблю цветы. На мой день рождения всегда цветет сирень.
Интересуюсь секретами долголетия у Пелагеи Гавриловны.
– Не нужно ни на кого и ни на что злиться, жизнь есть жизнь, что Господь даст, то и надо принимать. Не надо нервничать по-пустому, не надо сердиться на детей, шлёпать их. Это такая радость – дети. Я живу с осени по весну у старшей дочери Гали. По выходным приезжают внуки с правнуками. Они вьются около меня, и мне жить охота, стареть некогда. Мне когда операцию на позвоночнике делал доктор в 1997 г., спросил, зачем мне, бабушке, это надо. Я ему сказала, что хочу дожить до правнуков. Дожила и этим счастлива.
И несмотря на то, что я схоронила маму, свекровь, мужа, сына, считаю себя счастливым человеком. Жизнью довольна. Никто меня не обижал, дети меня берегут, потому что я у них единственная.
А уж когда вместе собираемся – дети, племянники, внуки и правнуки – сердце радуется. Всех вижу, кто после меня останется. И понимаю – жизнь не зря прожила.
Подготовила обозреватель газеты
Ирина Юрченкова
Оставить сообщение: